История падшей женщины как классика жанра

Травиата снова умерла в Волгоградском музыкальном театре. В афишах великая опера Верди названа с намеком на провокацию "...ты – травиата!" Причем «травиата» с маленькой буквы. В смысле «падшая, продажная женщина». Записные театралы заранее поеживались: не покажут ли разнузданное действо с обнаженкой?

Теперь они смогли облегченно выдохнуть. Спектакль сделан в абсолютно традиционном, в чем-то даже архаичном, стиле. Никакого стриптиза, режиссерского модерна – нет Виолетты в тапочках с помпонами и Альфреда с пиццей. Не было противоречий с мятежной, трепетной музыкой, красота которой вызывает слезы на глазах. Коронные мелодии, начиная от "Застольной" и заканчивая прощальными ариями, заставляли меломанов замирать от восторга.

Художественный руководитель театра и музыкальный руководитель, дирижер-постановщик спектакля Владимир Рылов накануне премьеры рассказал, что «поработал» над либретто, вызывавшим у него отторжение своими прозаизмами и нечеткой рифмовкой: «Я постарался углубить характеры в соответствии с текстом и с музыкой».

Кроме того, сделана музыкальная редакция произведения, сокращены некоторые сцены и картины, в частности, опущена «испанско-цыганская часть» в бале у Флоры. В результате вместо трех актов получилось два. Маэстро Рылов, по его словам, исходил «из реалий сегодняшнего дня, колоссального объема информации и впечатлений», довлеющего над слушателями. Возможно, маэстро и прав.

В понимании Елены Бабичевой, приглашенной из Москвы режиссера-постановщика, профессора Российской академии музыки имени Гнесиных, Виолетта втянута в людскую ярмарку тщеславия, захватившую и ее, и тех, кто крутит и вертит ею, а в итоге уничтожает. «В этом круговороте встретились две беззащитных и нежных души человеческих, которые хотят выстроить то, что запретно: любовь, трепетность». Такая режиссерская трактовка четко прослеживалась на протяжении всего спектакля.

В начале и в конце Виолетту окружает толпа подчеркнуто кривляющихся, явно порочных персонажей. Такое изображение изысканного парижского общества, в котором вращается Виолетта, по меньшей мере, непривычно. Чувствуется, режиссер кропотливо поставила задачи не только солистам, но и каждому вокалисту хора. В финале хоровод этих пустых душ–масок нежданно врывается в спальню умирающей Виолетты, совершая подобие канкана. Для этого добавлена музыкальная тема, которая дает возможность этой своре бесов опять проявиться, хотя в либретто Франческо Пиаве такого никогда не было.

Что касается сценографии, то она показалась избыточной. Сцену пересекали две параллельные громоздкие конструкции. При развороте круга появлялись то салон Виолетты, то гнездышко сбежавших в провинцию любовников. Между этими двумя полюсами-конструкциями образовалось тесное пространство, в котором художник-постановщик Андрей Щелоков (Москва) выкроил место для каморки умирающей Виолетты и для бальной залы Флоры. В глубине сцены качался маятник. Кстати, такая метафора не нова – огромные символические часы на сцене запомнились по постановке «Травиаты» Вилли Декера и сценографа Вольфганга Гуссманна на Зальцбургском фестивале. Альфреда сделали художником, что в первых и заключительных сценах подчеркивал стоящий на сцене большой портрет блистательной куртизанки.

В сложнейшей головокружительной партии мирового репертуара мы увидели солистку театра Светлану Османову. Хотя ее волнение в начале спектакля, вероятно, помешало ей полностью раскрыться в трудных ариях, к финалу артистка становилась все более уверенной, восхитила своими прекрасными пианиссимо в лирических и трагических сценах, что очень бережно оттенял оркестр под управлением Владимира Рылова – звучание становилось почти невесомым, прозрачным. "Тончайшее пьяниссимо с первых звуков оркестра, чистейшее его звучание, темпоритм и стремительное движение вперед всего сочинения; феерические крещендо до грозоподобного фортиссимо в кульминациях, удивительная выстроенность всей формы и музыкальной палитры," – так отозвался о мастерстве дирижера Михаил Рубцов, художественный руководитель "Конкордии".

На высоте были, как всегда, Роман Байлов (Альфред) и восхитивший волгоградскую публику Михаил Журков (Жермон), приглашенный из Саратова артист театра оперы и балета.

И солистов, и хор было слышно отлично, несмотря на непростую акустику зала. Обещанная «новая редакция» шедевра Верди осталась незамеченной, зал овациями благодарил за классику жанра, бессмертную музыку великой оперы.

Юлия Гречухина
Фото С.Желтова